Карибский реквием - Страница 32

– Послушайте! Что вы себе позволяете?

– Простите, я сам не понимаю, что на меня нашло. Лунный свет голову напек…

Луиза внимательно разглядывала его.

– Послушайте, Наполеон, я знаю, вы считаете себя очень хитроумным, очень красивым и всякое такое, но вы абсолютно не в моем вкусе.

– Вот как? А кто в вашем вкусе?

– Франсиско. Мы помолвлены. Осенью я выхожу за него замуж.

Даг почувствовал раздражение. Это было глупо и смешно. Он знал эту женщину менее суток. К тому же она была слишком молода для него. Но все же… этот кретин Франсиско с его женоподобными ужимками, нелепыми коротенькими косичками и безукоризненными темно-зелеными штанами, стянутыми на тонкой талии… Он не сразу осознал, что Луиза повернулась и уходит.

– Эй, постойте!

– Что еще? Вам нужны письма? Приходите ночью, в три часа. Сядете сюда, – добавила она, указывая на шины, – и постарайтесь не шуметь.

Даг слегка коснулся ее запястья.

– Спасибо.

– Не за что, – оборвала она его, резко отпрянув. – Мне просто любопытно узнать продолжение, вот и все.

Она развернулась и возвратилась в дом. Даг смотрел на ее силуэт, который в сумерках четко вырисовывался на пороге. Франсиско бросился ей навстречу, что-то прошептал на ухо, одновременно внимательно вглядываясь в сумрак сада. Прежде чем удалиться, Даг, незаметный в наступившей темноте, сделал непристойный жест в его сторону. Очаровательная Луиза была так же мила, как Шарлотта и как большинство женщин, с которыми ему приходилось сталкиваться в последнее время. Неужели отныне женские особи производятся исключительно по определенному образцу, а именно «мисс мегера 1996», или это общение с господином Дагом Леруа вызывает столь прискорбные преображения? Есть вопросы, которые лучше себе не задавать.

Отец Леже ждал его, сидя в глубоком кресле потертой кожи и углубившись в чтение последнего романа Стивена Кинга. Заметив входящего в комнату Дага, он поднял голову.

– Ну что, охота оказалась успешной?

– Думаю, да. У меня свидание с дочерью Луиса Родригеса этой ночью, в три. Она должна передать мне письма отца, в которых речь идет как раз об этом деле.

– О, вижу, вы даром времени не теряли. Позволю напомнить, вы обещали мне полный отчет обо всем, что произошло.

– Непременно!

Даг опустился на обветшавший диван, стоявший у стены напротив, и во второй раз за вечер принялся рассказывать свою историю.

Отец Леже время от времени реагировал на повествование одобрительным ворчанием, а когда Даг дошел до попытки убийства таинственной А. X. , не смог сдержать восклицания:

– Но это же настоящий роман! Подумать только, а я-то все это время выслушивал скучные исповеди моих добропорядочных прихожанок…

– Каждому свое. Вы – священник, я – рыцарь.

– Не хватает судьи.

– Что?

– Три столпа государства: Церковь, меч и судейская мантия.

Даг насмешливо указал на потолок:

– Придется довольствоваться вашим патроном. Я поведаю вам продолжение, это не менее занятно.

Рассказ об инспекторе Го, казалось, весьма позабавил отца Леже, так же как и эпизод с водителем такси. Но более всего он был потрясен историей с досье Джонсон и способом, благодаря которому Дагу удалось завладеть этим досье.

– Так вы его украли?

– Я даже не успел еще заглянуть в него. Если вы позволите…

– Разумеется, сделайте одолжение…

Даг поднялся, чтобы достать папку, отец Леже в это время продолжал:

– Если я правильно вас понял, вы полагаете, что один человек мог убить обеих этих женщин, а его никто не заподозрил… Anguisinherba…

– Вот именно, змея в траве… – подтвердил Даг.

Отец Леже не мог скрыть изумления:

– Вы знаете латынь?

– Так, обрывки. В море надо было как-то убить время. Наш корабельный капеллан обучил меня кое-каким выражениям. В обычном разговоре их трудно применить… Ладно, исследуем наш трофей.

Под пристальным взглядом священника Даг открыл папку и быстро пробежал ее содержимое, оглашая вслух основные факты:

– Дженифер Джонсон. Тридцать два года. Вдова. Существовала на деньги, которые оставил ей муж-банкир, скончавшийся от инфаркта за четыре года до этого. Она жила на два дома: в Сент-Мари, это ее основное место проживания, и в Труа-Ривьер, где регулярно, в течение восьми лет, снимала виллу. В марте тысяча девятьсот семьдесят седьмого года была найдена повешенной на вентиляторе в столовой. Вентилятор был включен, он вертелся, и повешенное тело тоже вертелось в чудовищном вальсе смерти в полутора метрах над землей, над опрокинутым стулом.

Отчет судебно-медицинской экспертизы, подписанный неким Леоном Андревоном, главным врачом в Байифе, состоял из трех страниц мелким почерком.

– Я знал доктора Андревона. Он скончался в тысяча девятьсот восемьдесят первом году: сердечный приступ.

Этого следовало ожидать. За неимением Рима все дороги вели прямиком на кладбище… Даг продолжил изучать дело. Вскрытие показало, что Дженифер душили, насиловали и пытали каким-то острым инструментом, который проткнул влагалище и матку. Никаких следов борьбы. Жертва не принимала ни алкоголь, ни психотропные средства. Последний раз она ела часа за два до смерти: рыба дорада, дробленый горох и йогурт. Если бы не крохотное пятнышко крови на платье, и в этом случае без проблем могли бы выдать разрешение на захоронение с пометкой «суицид».

Поскольку у жертвы было гражданство острова СенМартен, старший инспектор Даррас, которому помогал начинающий инспектор Го, вел следствие от лица французской полиции. Полное и окончательное фиаско. Даррас опросил соседей, чуть ли не под микроскопом исследовал связи молодой женщины, но все безрезультатно. Она жила одна, с увлечением занималась подводным плаванием, умела надолго задерживать дыхание. Но людская молва приписывала ей многочисленных любовников.